Станислав Солнцев: если брать Калининградскую область, то чуть меньше 20% подают налоговые органы, следом идут банки и только потом уже обычные кредиторы. Налоговые органы профессиональный участник банкротных дел, а кредитные организации так же как и налоговая эффективно используют банкротство как инструмент взыскания. Примерно половину дел, инициированных налоговым органом, суды прекращают ввиду отсутствия имущества у фирмы-должника. Если в обычной ситуации за всё платит заявитель о банкротстве и потом этот вопрос уходит в плоскость - заявитель-АУ, то в случае с налоговой - это бюджет Российской Федерации. И суды не вводят процедуру, если налоговая не докажет, что имущество есть и будет на что проводить само банкротство.
Среди просто кредиторов сложно выделить кого-то отдельно - это и просто частные инвесторы, и контрагенты банкротов, и другие госорганы, которые не так и часто подают на банкротство. Сейчас и работники могут подавать на банкротство своего работодателя, что было невозможно раньше.
Станислав Солнцев: действительно, количество банкротств год от года растёт. C января 2014 года было подано 2273 заявления о банкротстве, из них от 12 до 23% в этот период были возвращены по разным причинам. В прошлом году было подано 340 заявления, за 11 месяцев 2019 г. - 579, что соответствует росту в 1,7 раз. От 20 до 44% не были признаны банкротами - чаще всего это либо расплатились, и это к вопросу об эффективности данного метода, либо заявление было преждевременным. Мировые соглашения между должником и кредиторами - вообще экзотика около 1,5% от всего количества дел.
Причин такой ситуации я вижу несколько – стагнация в экономике, но есть и другая версия. Банкротство – это единственно законный способ закрыть фирму с долгами. Государство борется с серыми схемами альтернативной ликвидации. И предприниматели понимают риски и выбирают законный путь. Третья причина – очень высокая низкая эффективность работы службы судебных приставов.
Станислав Солнцев: Перегруженность (к примеру, в среднем на одного пристава приходится по 1000 дел одновременно), отсутствии системы мотивации сотрудников ведомства и, конечно же, наша общая неустроенность работы системы.
Четвёртая причина – банкротство хоть и недешевый, но весьма эффективный инструмент взыскания. Арбитражный управляющий действует в интересах всех, но его главной обязанностью является формирование конкурсной массы – в первую очередь денежных средств для расчетов с кредиторами. У АУ есть мотивация оспаривать сделки и продавать имущество. Он получает от 7% до 2% от выплаченных кредиторам сумм и проданного имущества. Деятельность АУ контролируется, я бы сказал, что даже избыточно – судом, кредиторами, Росреестром и даже самим должником.
Станислав Солнцев: всё же это недешевая услуга. Вам придется оплачивать как минимум заработную плату АУ в размере 30 тыс в месяц, если у должника нет имущества, различные расходы, которые могут доходит при торгах имущества до сотен тысяч рублей.
Возможно, появятся частные приставы как это произошло в Казахстане и ситуация изменится: нагрузка будет более развномерно распределена и среди частных, и среди государственных приставов. Но наши законодатели пока не спешат создавать систему частных приставов и этот законопроект давно пылится на полках Госдумы.
Станислав Солнцев: если не углубляться в некоторые нюансы, то любая коммерческая и ряд некоммерческих организаций могут быть признаны банкротами. Но, пожалуй, куда интереснее, что и индивидуальные предприниматели могут быть признаны банкротом.
Станислав Солнцев: отличия есть по самой процедуре. Слушателям, пожалуй, главное нужно понимать, что эта самая процедура аналогична банкротству обычного физического лица с небольшими нюансами. Второй важный момент - что все позитивные последствия (т.е. списание долгов) и негативные для должника (возврат имущества, проданного по сомнительным сделкам, к которым мы относим сделки с родственниками, аффилированными лицами, по заниженной цене) применимы точно также и для ИП. Отличие в том, что фирма “юридически умирает”, а предприниматель перестаёт им быть и остаётся жить без долгов и без этого предпринимательского статуса.
Станислав Солнцев: по общему правилу да, должен быть долг более 300 тыс. рублей без учета неустоек и штрафов, но сюда включаются судебные расходы, которые вы понесли по делу. Если же сумма меньше, т.е. по сути при любой сумме долга, и фирма не находится по своему адресу регистрации, то можно ввести процедуру банкротства отсутствующего должника.
Станислав Солнцев: и да, и нет. Во многих регионах это считается злоупотреблением и суды вводят процедуру банкротства таких “умных” должников. А вот если должник оплатит весь долг, но не заплатит неустойку, то шансов ввести процедуру банкротства практически нет.
Есть ещё интересный момент, что собрать сумму в 300 тыс. рублей могут сразу несколько кредиторов, если одному из них не хватает. Они просто подают совместное заявление в суд.
Станислав Солнцев: фактически неограниченно долго, но в реальности большинство должников и их владельцев, когда понимают, что есть скелеты в шкафу, то договариваются с кредиторами и не допускают даже запуска самой процедуры. Трезвая оценка своего бизнеса на предмет рисков при банкротстве – вообще ключ ко всему. Достаточно часто обращаются к нам, чтобы оценить риски банкротства вполне себе действующие компании, т.к. никто не хочет отвечать своим имуществом из-за одной или нескольких неудачных сделок.
Для настройки форм, перейдите в режим правки и кликните на "Изменить область"